Артист сразу оговорился, что концерт будет странным, так как представляет из себя не обычную программу, а некую солянку из композиций разных лет. Хотя на самом деле солянкой это назвать довольно сложно, поскольку объединяющая тема творчества Саши Ветрова – поэзия Серебряного века. – Мы записали два альбома, один из которых, «Возвращение», был на стихи поэтов Серебряного века – десяток песен, написанных на стихи Гумилёва, Мандельштама и Георгия Иванова. Потом мы долго думали, какой из них выпустить первым, – вспоминает музыкант. – И лет пять потом, как бы мы ни старались, куда бы ни ездили с концертами, на нас приходила определенная публика – бабушки в ожидании романсов… Это было довольно тяжело. Но я до сих пор пишу песни и выпускаю пластинки на стихи поэтов-эмигрантов: Георгия Иванова, Владислава Ходасевича, Георгия Адамовича – трех поэтов, которые меня лично интересуют. Но как раз в Архангельске такого сочетания поэзии Серебряного века в роковом изложении еще не слышали – это первый визит артиста в столицу Поморья. Поэтому не то, что бабушек, но и рафинированной молодежи, собирающейся обычно на различные поэтические вечера, в «Колесе» не оказалось совсем. И, несмотря на то что основные площадки для выступлений Ветрова находятся в Москве и Питере, где у него давно и своя публика, и ценители творчества, музыкант не испугался полупустых залов провинциальных городов. Впрочем, отсутствие местной «богемы» никоим образом не помешало музыканту донести до зрителей сове творчество, пропущенное через призму довольно непростого жанра, который, как уверяет сам Ветров, имеет роковую основу. Об этом и еще кое о чем другом мы и поговорили с Сашей Ветровым после его выступления.
– Как вы сами смогли бы обозначить жанр, в котором работаете? – Конечно, это не бард и не рок – непонятно что. Но мы называем это «кривой музыкой», потому что криво значит живо, то есть кривая музыка – живая. Когда вы говорите себе, что ваше сердце стучит ровно, то это весьма условное понятие – сердце все равно стучит так, как человек дышит. Вот и мы играем такую живую музыку без всяких привязок к рок’н’роллу, например, или к какому-то другому жанру. В общем, я думаю, что есть люди, которые пишут музыку, а есть те, кто определяет, что это такое. Сами мы определить не можем. Но то, что я делаю, уверен, имеет роковую основу.
– А что рокового в Серебряном веке? – Все просто. Многие считают, что русский рок вышел из Высоцкого. А я считаю, что из Вертинского. Оттуда эта искренность, это минимальное, но в то же время доступное большинству людей. А Вертинский – это Серебряный век. А Серебряный век откуда? Да из Пушкина. Такая цепочка.
– А почему именно Серебряный век? Не шестидесятники, не XIX столетие? – Потому что Серебряный век для меня – это высшее мастерство владения словом. Стихи для меня намного важнее музыки. Я бы сказал, стихам не нужна музыка – в стихах есть все. Я до сих пор пытаюсь понять, как можно было с помощью минимального количества слов, иногда банальных, достигать того, что для читателя раздвигаются миры. Не могу сказать, что в последующие годы был кто-то, кто владел словом настолько мастерски. – Во время выступления не мог отделаться от ощущщения, что в каких-то песнях слышится Розенбаум, в каких-то – БГ. Есть кто-то, кто повлиял на ваше творчество? – Я бы сказал, что все-таки повлияли на творчество именно поэты Серебряного века. Например, Вертинский. БГ? Конечно, все его слушали в молодости, но не думаю, что он оставил отпечаток на моем творчестве.
– А барды? – Все-таки рок не пропускает в себя бардовскую эстетику. Мы с бардами стоим на разных платформах. Мы несколько несвободны в своих оценках. Вот, к примеру, если полуголые девушки пляшут – это музыкальное шоу. Если у музыканта длинные волосы, он ими трясет, плюс электронный звук – это рок. Если вышел человек в свитере с гитарой – это бард. Лично мне все равно, как кто нас называет. Назовите как угодно. Оценивать то, что мы играем, – это дело музыкальных критиков.
– Кстати, вы говорили, что в Питере в вашем проекте участвуют чуть ли не 15 человек. – Скорее, от двух до пятнадцати. Ведь изначально, десять лет назад, мы и собирались не как группа, а именно как проект. Чтобы вместе сделать что-то интересное на сцене. Называлось это «Проект ВетровЪ», и с ним мы дали много концертов во многих городах страны, работали на разных фестивалях, выпустили несколько разноплановых программ…
– Слышал, что в проекте участвуют известные музыканты. С кем работаете? – В разное время я работал, к примеру, с Сергеем Летовым («Поп-Механика», «Гр.Об», «Три О»), Алексеем Зубаревым («Сезон Дождей», «Аквариум»), Павлом Борисовым («ДДТ»), Всеволодом Гаккелем («Аквариум», «Вино»), Марком Бомштейном («Джунгли»), Николаем Рубановым ( «АукцЫон», «С.К.А.»), Михаилом Коловским («АукцЫон»), Олегом Шарром («Аквариум»), Кириллом Миллером («АукцЫон») и многими другими музыкантами. С некоторыми работаю до сих пор. Это люди, которым не надо ничего объяснять – они просто могут войти в нужное состояние. Причем мы изначально понимаем, что наша музыка не является форматом «Русского радио», поэтому наши руки развязаны.
– Поскольку музыка у вас, как вы сами признали, не форматная, то, наверное, у вас есть своя публика. Насколько она многочисленна? – С каждым концертом аудитория увеличивается, пластинки продаются. Единственное, я устал от того, что постоянно приходится работать в Москве и Питере. Поэтому я планирую поездить по городам, где мы никогда не были. В принципе, я ожидаю такие полупустые залы, каким меня встретил Архангельск. Все-таки мы не раскрученная группа и в широких кругах не слишком известны. Но так получается, что в то время как все стремятся в Петербург, я стремлюсь из Петербурга. Да, в Питере есть несколько клубов, в которых можно играть, но это ходьба по кругу.
– Есть смысл раскрутиться? – Раскручиваться или нет – это не наше дело. Все зависит от того, с какой целью вы выходите на сцену. Если вы хотите выглядеть, как какой-то чувак из телевизора – это одна история. А если же вы выходите на сцену с какой-то другой целью, то история уже другая. У каждого по-разному все.
– А творчество приносит доход? – Я знаю многих музыкантов, которые занимаются только музыкой, при этом не столь известны, чтобы это приносило какой-то серьезный доход. И ни один из них не умер с голоду. Как-то все находят свои ниши. Вопрос в вере и доверии к себе и к тому, что ты делаешь.
