Когда воет бабушка
– Уы, уы, уы, – грудным голосом орет пожилая женщина. – Не ходи этой стороной, не ходи, не ходи, не ходи! Прибью! Прибью, не ходи!
Монолог продолжается долго, то и дело срываясь на вой, – пока с работы не приедет ее старший сын Николай. Угрозы старушки адресованы всегда одному человеку – внуку, взрослому пареньку, приехавшему погостить. Сын воющей старушки – человек занятой, постоянно быть дома не может. Единственным спасением для внука остается не показываться бабушке на глаза.
– Я же не могу сказать сыну, чтобы он домой не ездил, – сетует Николай. – Мать его чует буквально как собака. Он прячется на чердаке, в комнатах – она всегда быстро находит его и начинается все это.
По словам Николая, на матери было проклятье, которое не смогли снять даже известные на всю округу ведуньи. Четверть века года назад, когда внук родился, у нее вдруг возникла большая нелюбовь к ребенку. Уже давно у Николая свой дом в другой деревне, там сын и жена живут. А ему приходится много времени проводить в Карпогорах, рядом с матерью.
– Она не немощная, ухаживать за собой может, но иногда мучается такой головной болью, что приходится ее держать, чтобы не натворила дел, – расстраивается Николай. – Я сам в порчу и подобное не очень-то верил. Пока моя мать, человек добрый, радушный, открытый, не попала в беду. Тот, кто навел на нее проклятье, уже умер, можно сказать, сгнил заживо, а мы вот при жизни мучаемся. Но в психушку ее, пока жив, не отдам ни за что. Тем более что сын мой бывает здесь нечасто.
Женщина успокаивается очень скоро. Она действительно каким-то нечеловеческим чутьем понимает, что внук уехал, и становится обычной деревенской хозяйкой. Хлопочет по хозяйству, общается с соседями. Причем предельно вежливо. Любит почаевничать с гостями...
Икотницы вымерли?
Работники районного отдела культуры еще лет пятнадцать назад организовывали экспедиции по теме «Пинежские икотницы». Первый же вопрос ко мне ведущего специалиста отдела культуры Пинежской районной администрации Надежды Григорьевой был: «А вам не страшно?». И, получив отрицательный ответ, она обзвонила деревни, о которых соответствующая слава идет по всей области. То есть практически – все деревни. Шардонемь, Кеврола, Шотово, Сура, Нюхча, Немьюга, Яуза... Живы ли еще икотницы и люди, способные в принципе напустить порчу? – этот вопрос ошарашил в тот день всех, кому нам удалось дозвониться. Ответы были от недоумевающих «А зачем вам?..» до «С ума сошли, такими вещами заниматься? Свят-свят-свят!».
Страшно. Люди опасаются вообще упоминать имена икотников и колдунов. Считается, что можно вызвать беду.
– Не буди лихо, пока оно тихо, – улыбнулась Надежда Максимовна.
На вопрос в деревнях все-таки ответили. Икотницы и икотники действительно были, да все вымерли... Умирали тяжело, в страшных муках... Отчего-то ни один из «знающих» не умер легко.
– Есть поверье: чтобы икотнику умереть, он должен передать знание, – рассказывает местная жительница Нина. – Иначе он может годами умирать-умирать, но не отойти в мир иной. Только вот сейчас сознание-то у людей иное. Если прежде они своим детям передавали «знание», то теперь предпочитают сами отмучиться и закончить эту греховную миссию на земле. Хотя... хотите верьте, хотите нет, я точно скажу: есть еще люди и в Карпогорах, и в деревнях, которые не передали знание, мучаются. А есть те, кто детям передал. А еще старушка одна недавно померла, долго подыскивала подходящего человека. И, говорят, передала «знание» молодой девчушке, не родственнице, не знакомой... Перед смертью девушка ей в избу что-то заносила – попросили, видно. А потом ее как подменили. И характер изменился, и от людей закрылась...
Кто сказал «Ик»?
Отправляясь в командировку, я не могла и подумать, что напишу такую главу. Но все, что в ней изложено, чистая правда. Я целый день приставала ко встречным пинежанам с расспросами о колдунах и икотниках. В Карпогорах удалось найти трех старушек, о которых сказали – «знающая». Вернее, люди подсказывали их адреса, описывали внешность, уточняли, как пройти – и я буквально летела навстречу тайне.
Первая старушка вместо «здравствуйте» спросила:
– Зачем, девка, ко мне?
– Сказали, к вам за помощью можно обратиться, что вы можете и меня вылечить, и моих врагов наказать...
– Ой, ну и люди у нас! Живу, никого не касаюсь. Чем лечить стану, когда сама на лекарствах сижу.
– Но вы хоть советом, травкой какой... Говорят, вы можете...
– Девка, у меня один раз в жизни было. Мы с бабами в лесу день выходили... Одна там упала неладно, да руку и бочину распорола. Крови было много, орала... Я ей сказала: помочись, да сразу на рану. Она сделала, и боль успокоилась, и кровь встала. А потом мне говорит: спасибо, мол, я всегда знала, что ты ведаешь. Вот прямо как ты. Ничего я, девка, такого не знаю. Это теперь и не водится у нас.
Вторая женщина, о которой мне сказали «бабка», оказалась лет 50 на вид. Она провела меня в комнату, обычную, без каких-то колдовских атрибутов...
– С чем ты ко мне? – ее вопрос был похожим на приветствие предыдущей «бабки».
– Болею. А чем – не знаю. Срываюсь, нервничаю. Может, сглаз на мне? Может, на предках порча какая была?
– Ну, что ты говоришь, порча бы на тебе была. А нет ничего. А что характер горячий – так на севере характер греет. Радуйся тому. Людям человек таким нужен, какой он на деле есть, а не каким хочет быть. Почему-то теперь об этом забывают. И ты забыла. Крещеная? Знаю, что крещеная. А креста носить не умеешь. Крест верно надень – тогда на место душа встанет. Никогда не показывай его. И носи не на железе – оно копит, притягивает. Любая крепкая нитка лучше.
– А вы верующая? Про вас молва ходит, что и на добро, и на зло заговоры знаете?
– А пусть говорят. Я плохого не делаю. В церкви не бываю почти, но крестили меня по традиции. А что тебе говорили – я знаю. Недавно ребенка привозили из Новодвинска, я успокоила, а денег взять не могу. Куда я с ними? А городские удивляются. Они в Архангельске у колдунов каких-то бывали, так с них там за каждую минуту брали плату. «Знающий» так не может делать. Один раз продаст – назад не купит. Они потом пошли, а вечером мужик принес посуду новую. Купил для меня. Это принять можно. Да разве колдовство – ребенка успокоить? Это на Пинеге прошлым веком любая бабка знала. Вот икотников было много, но теперь нет. Ушли. И оно уйдет.
– То есть скоро икотников вообще не станет? И думаете, это явление исчезнет?
– Икотники жилу тянули. А нынешние люди хотят легко жить. И чтобы за себя не бояться, чтобы детей оставить без греха. А икотнику это было неважно. Он садил порчу, потому что у него только своя жизнь была. А потом, знаете, его дети как мучились? Ну, желаю вам здоровья и чтобы такого вообще не знать.
Я попрощалась с «бабкой». У меня был еще один адрес...
По пути разговорилась с незнакомой женщиной. Она вызвалась проводить меня.
– Зачем к ней идешь?
– Здоровье поправить, поговорить, по личному...
– Понимаю. Ну, сходи, поговори...
Женщина посмотрела на меня такими глазами, словно я была голая, или инопланетянка. Мурашки по коже пробежали. Но виду я не подала.
– А вы ее знаете? Может, и про икотниц что-нибудь расскажете?
– Да я всех знаю тут. Ты сейчас к ней идешь? Пусть-ка она и расскажет.
По дороге женщина уверяла меня, что на Пинеге икотниц нет – вымерли. «Знающих» – на пальцах счесть. И случись что – остается только на медиков полагаться. А медицина слабая, особенно в районах. А прежде сходишь к бабке – и здоров.
Женщина подвела меня к дому нужной «бабки», пожелала здоровья. А взгляд у нее был недобрый. Но я не придала значения безосновательным ощущениям.
Подошла к дверям икотницы. Постучалась.
– Кого надо? – спросил сиплый старческий голос.
– Мне сказали, что с вами можно поговорить. За помощью я. Вы ведь Агриппина Васильевна?..
На коридор вышла невысокая старушка. И запричитала, что она не Агриппина, что Агриппина вообще не тут живет, что Агриппину я не застану, и что идти нужно очень далеко, к низине, выйти к реке, а там Агриппина и отзовется.
Я почувствовала, что у меня из-под ног уплывает пол. Не попрощавшись, направилась к выходу. Вышла на улицу, присела на скамейку. Неподалеку бегала беззаботная малышня. Все как обычно, ничего страшного. Только голова у меня словно свинцом налилась. Отдышавшись, я вспомнила, что когда мне объясняли, как пройти к Агриппине, сказали, что недалеко магазин. Зашла в магазин, встала в очередь. Но когда подошла к кассе, успела только выложить деньги и попросить любой напиток из холодильника и… потеряла сознание. Минут пять меня просто не было...
Икота, перейди на Федота...
Мне вызвали скорую, довезли до гостиницы, сделали уколы. Ощущение было, что банально включили сердце. Хотя тяжесть в голове долго не проходила.
Позднее ко мне в номер пришла гостья – Алевтина – и попросила ни в коем случае не упоминать в материале ее реальное имя.
– У нас не знаешь, от кого и ждать порчи, – волновалась она. – Вот ты храбрилась, а видишь, как вышло! Бабку, к которой ты ходила, я знаю. Она просто не захотела с тобой говорить. Осторожнее нужно. А лучше вообще эту тему не трогать, писать о чем-то другом.
Однако свой странный «полет» с разбитием локтей и ударом головы о деревянный пол я совершенно не связываю со «знающими». Да и врач скорой на прощание сказала мне, улыбаясь, что жить я буду. А мне привычнее верить официальной медицине.
Поэтому за комментариями я тогда обратилась к психотерапевту Пинежской районной больницы Владимиру Дундину.
– Я работаю здесь более трех лет, – сказал он, – и новых фактов выявления пинежской икоты не зафиксировано. Те люди, кто не побоялся обратиться за помощью, страдают этим недугом по двадцать лет. Таких у нас около десяти человек. Многие не считают пинежскую икоту болезнью, связывают ее с порчей и прочей мистикой. Скрывают проблему от посторонних. Но заболевание изучено. Даже диссертации защищаются по этой теме. Пинежская икота включена в международный список психических заболеваний. Как она лечится? Даем пациентам снотворное и успокоительное средство. Вот, пожалуй, и все.
В местной администрации икотницами особо не озабочены. Есть другие, более насущные и менее таинственные проблемы. Говорят даже, что алкоголизм и безработица куда страшнее пинежской икоты... И те, кого сглаз и порча мучают, к чиновникам за помощью не обращаются. Даже в отдел социальной защиты. Наверное, любому понятно, что защита не та. Не от сглаза.
Пинежане, зная, что друг от друга можно ожидать чего угодно, предпочитают другую защиту. Крест для крещеных, соль в кармане или просто при себе, молитвы за пазухой и над дверьми дома, и даже... русский отборный мат. Говорят, если на тебя взглянет кто-то искоса – ругнись, и все обойдется. А я вспомнила, что применила почти все степени защиты, готовя этот репортаж.
